От редактора: Мне кажется, что нужно иногда напоминать нашим постоянным читателям и рассказывать вновь прибывшим о том, что статьи нашего автора из Луганска Дарьи Живолуп — это целый цикл, который рассказывает о войне от лица обычной девушки, которая на момент начала всего этого кошмара только-только заканчивала школу. И именно этой обыденностью статьи из этого цикла пугают, а к горлу подкатывает ком. Предыдущий материал можно прочитать по этой ссылке.
Дарья Живолуп: Спустя несколько лет относительно мирного проживания в Луганске я из общежития решила переехать в квартиру. Так случилось, что родителям удалось купить жилплощадь, ну а я была единственным претендентом, кто там будет на данный момент проживать. Поиском жилья занималась я, в городе большое количество пустующих квартир. Отличительная черта Луганска, а особенно центра города, — окон с горящим светом меньше, нежели тех, в которых признаков жизни нет. Многие хозяева бежали в 2014 от войны и новой идеологии, которая не смогла найти отклик в их сердце или кошельке, вернуться так и не решились.
Живу я в старом центре Луганска. Дореволюционные строения, парки, музеи, узкие улочки – историческая и архитектурная гордость не только моего города, но и всей Украины. Из моей головы вылетело, что дом, в котором мы купили жилплощадь, сильно пострадал от бомбежек в июле 2014. Наша квартирка в первом подъезде, а последний вынесло снарядом в июле 2014 – вместо третьего этажа была зияющая дыра. Здания выстояло в Великую Отечественную войну, а вот с нашей еле справилось. С осени того злополучного года его стали восстанавливать, работы, сами понимаете, было много. Ну а спустя пять лет сюда переехала я, отремонтировать удалось лишь стены, а души людей, которые жили здесь и переносили бомбежки, увы, залатать не возможно.
Моя соседка была в мирные времена завучем в одной из школ города, интеллигентная женщина с хорошими манерами. В войну ей пришлось уехать в Киев, после вернулась сама, оставив там дочерей и внуков. На фоне увиденного по приезду, стресса, полученного из-за войны и тоски от разлуки со своей семьей, которая некогда была рядом, она сошла с ума. Дочери ее бросили, а ей приходится доживать свои дни в одиночестве, в квартире с разбитым балконом и трещинами на стенах, как напоминание о том, что было в 2014. Ежедневно я слышу ее крики, стоны, матерные слова – она внушила себе, что ее органы гниют – а помочь не могу. Мы с соседями пытались связаться с ее родственниками, но эти попытки оказались безуспешными. Социальные службы же говорят, что в Луганске после войны таких как она много, а лечебницы переполнены. Каждый пожилой жилец дома на улице жалуется на то, что его здоровье забрала война, благо, что все остались целы, в отличии от стен и обстановок некогда уютных квартир. Длительное время на одном из покосившихся балконов висели детские рисунки с изображениями войны, крестики и ладанки, обращенные в сторону, с которой прилетали снаряды, будто люди верили, что таким образом смогут защититься от угрозы, неконтролируемой ими.
Жильцам нашего двора относительно повезло, пятиэтажные дома спасали от длительных подъемов и спусков, из-за отсутствия электричества лифты не работали. На улице можно было с легкостью разжигать костры, когда газа не было, а вода для технических нужд собиралась в фонтане парка по ту сторону дороги. В нашем дворе не было жертв, чудо спасло соседей от смерти.
Для сравнения: моя подруга живет в одном из спальных районов города в многоэтажном доме, в котором все блага зависят от электричества, а летом 2014, как, наверное, все уже поняли, его не было. Папе П приходилось разжигать костер на лестничном пролете, так как спускаться с этажей вниз каждый раз, когда нужно было приготовить поесть, не совсем удобно. С водой было очень туго, часто люди погибали в очередях у цистерн, так как ВСУ вели прицельный огонь по ним. Чем больше скапливалось людей, тем опаснее становилось. Город находился под угрозой гуманитарной катастрофы, была опасность распространения кишечных инфекционных заболеваний. Но, люди продолжали ходить на работу, жили, подстраивали свой быт под новые обстоятельства – войну.
О смерти мало кто думал, так как это могло произойти в любую минуту, а дурные мысли лишь омрачали тот отрезок жизни, который тебе отвел Всевышний. Кто-то погибал в очереди за водой, кто-то за несколько шагов к порогу своей квартиры, кому-то не повезло на перекрестке (они очень часто подвергались обстрелам), другие же просто отдыхали в своей квартире и смерть навещала их там в компании с непрошенным гостем – снарядом.
Накрытые одеялами трупы могли по несколько дней лежать под палящим солнцем, похоронная служба была одна, а смертей – много. Очень часто ополчение занималось не только обороной, но и вывозило тела погибших. Кладбища находятся за городом на открытой местности, хоронить там было опасно для живых. В результате, всех свозили в одну большую яму. Теперь в Луганске есть братская могила в районе областной больницы. Там покоятся бок о бок мирные люди, наше ополчение и украинские солдаты, жизни которых пытались спасти наши врачи, ведь клятва Гиппократа не позволяла им отказывать кому-либо в помощи. «Не забудем, не простим» — гласит надпись на памятнике, установленном там. Мы помним тех, кто стал жертвой снарядов, посланных украинской армией в качестве «презента» своим согражданам.
Увы, но медали достались только военным, а я бы их вручила каждому, кто жил в Луганске во время блокады, кто ежедневно боролся за свою жизнь и выживал в «диких джунглях» среди каменных зданий. Они же могли уехать – скажете вы. Да, но оставались, так как это их дом и в каждом до последнего жила надежда, что завтра закончится война и жизнь вернется в привычное русло. Люди не будут больше погибать, мрачным новостям с фронта больше не будет места, семьи смогут воссоединиться, а границ, как и раньше, между соседними государствами не будет.
Верю.
