Первый канал, переведенный на цифровое вещание транслирует 45-ый сезон осенних игр «Что? Где? Когда?». Знакомая нескольким поколениям россиян заставка из оперы «Пиковая дама», волчок, вопросы телезрителей… «Сенсаций.Нет» сегодня ностальгируют по тому периоду, когда эта программа была еще «ламповой» в буквальном смысле — аналоговое ТВ и действительно «голубые экраны» телевизоров, а не широкоформатная «плазма». О работе с легендарным Владимиром Ворошиловым вспоминает продюсер Герман Трегубенко.
Ольга Летягина: Не помню, когда это было, но точно помню как — торжественно. В доме появился ОН: новый цветной телевизор «Садко». В нем было восемь каналов, но работали только четыре. И даже это было чудом! «Джонни, ты открыл для меня окно в волшебный мир», – скажет примерно в то же время, году в 1987-ом, Александра Яковлева в советско-ковбойской комедии. Скажет про новорожденный синематограф. Но между строк все прочитают – про телевидение.
В конце 80-х голубые экраны зажигались строго по расписанию. (Чтобы телевизор работал все время? Фоном? Расточительство!) То, что ни в коем случае нельзя было пропустить, подчёркивалась в программе ручкой: «Время», «КВН», «Что? Где? Когда». По ту сторону экрана говорили, смеялись, волновались люди: такие же, как я, как мои мама и папа. Но как красив и праздничен был их мир! Очень хотелось – туда. Пусть не в Москву, но все-таки – в волшебный мир телевидения.
Я выросла, стала тележурналистом и со временем познакомилась с людьми, которые стояли у истоков телевидения моего детства. Эти закадровые волшебники – редакторы, директоры, продюсеры – стали моими друзьями и семьей. К их рассказам я научилась относиться профессионально: учиться, вычленять и брать на вооружение то ценное, что современное ТВ – увы! – потеряло или забыло.
Но иногда, слушая их рассказы о былом, я снова становлюсь маленькой провинциальной девочкой, которая видела на экране другую жизнь, удивительных людей и очень хотела стать одной из них.
Главный редактор исторического канала «365 дней ТВ», продюсер телевизионных фильмов и программ Герман Трегубенко стал работать в «Останкино» наверное в тот самый год, когда моя семья купила заветный «Садко». О культовом проекте «Что?Где?Когда?» и своем учителе Владимире Ворошилове он может рассказывать часами. Для «Сенсаций.Нет» Герман постарался вспомнить самое интересное…
— Ты часто повторяешь, что ты человек «Что? Где? Когда?» и все делаешь по законам этого проекта. Что ты имеешь в виду?
– Я всегда ищу ответы на вопросы окружающего мира. Так учил создатель программы Владимир Ворошилов. Ответы с научной точки зрения: почему человек так поступил, почему что-то произошло… Но самое главное, я живу по законам ЧГК в тех случаях, когда надо сделать все точно, в срок, именно так, как задумано. Ворошилов всегда знал: что, где, когда и как будет работать.
– Когда ты пришел на программу?
– С 1986-го по 1988-й я был внештатным администратором, за что огромное спасибо Сергею Николаевичу Кордо, я ему за это буду благодарен всю жизнь. А с 1991 по 1992 был директором программ «Что? Где? Когда?», «Брейн-ринг», «Любовь с первого взгляда».
– Что делает администратор, а что – директор?
– Администратор занимается мелкими организационными вопросами, а директор – более глобальными. В то время уже даже появилось понятие «продюсер», который отвечал в большей степени за деньги, а директор – за организацию.
– В 1986 году «Что? Где? Когда?» уже существовала или это старт программы?
– Что ты! В этом году 45 лет программе исполняется. К тому моменту программа «Что? Где? Когда?» была настоящим брендом. Мне повезло, я застал еще съемки на улице Герцена, во флигеле особняка Раневской. Это была классика! Я помню, как для прямого эфира мы прикатывали рояль из института Гнесиных, который находился рядом. Потом на этом инструменте на съемках играл Раймонд Паулс. Это было что-то невероятное!
– А какие еще были места «прописки» у программы до того, как знатоки переехали в Нескучный сад?
– В 1986-ом году при мне две программы сделали с Герцена, потом в 87 были съемки только в Болгарии, сделали 5 программ. Я там познакомился со многими знатоками, до сих пор дружу с Сашей Рубиным, например. (Саша, привет!). А 1988 году Ворошилов придумал снимать в Совинцентре в ресторане «Меркурий». Надо сказать, что зал так переделывали под съемки – не узнать! Это было такое варьете со сценой, с полукруглыми диванами… в старом французском стиле, как я бы сейчас сказал.
Мы заезжали туда и три дня мы ставили декорации. Великий оператор Александр Фукс заставлял всех клеить зеркальный потолок. Он тогда уже начал все эти фишки применять…
Огромный зал ресторана за 3 ночи превращался совершенно в иное пространство. Когда мы заходили на площадку в первый раз (а было 4 дня съемки) — это был ресторан, а через 3 дня стояло невероятное количество телевизионного оборудования: свет, приборы огромные – это была уже настоящая студия с дико комфортными декорациями. Как будто ты улетал в другую страну. Мы не выходили оттуда, пока это не заканчивалось.
А в 1989-ом году, по-моему, Ворошилов нашел Охотничий домик в Нескучном саду и стал его обживать. У него были интересные планы: сделать там телестудию и рыбный ресторан, куда бы люди могли приходить не в съемочные дни. Я помню, что я ездил в администрацию Парка Горького (куда относился Нескучный сад), возил всякие проекты, которые Ворошилов придумывал. Продвигали историю целого культурного комплекса, как сейчас бы сказали «кластера».
— С рыбным рестораном не получилось?
— Не получилось, ну это и понятно. Он был бы слишком элитным, ведь в Нескучный сад не подъедешь, только пешком можно пройти. Заезд машин (телевизионных) разрешался только во время съемок.
Потом меня взяли в штат Музыкальной редакции Центрального телевидения, а в 1991-ом Владимир Яковлевич Ворошилов и Наталья Ивановна Стеценко позвали стать директором «ЧГК». И тогда же должна была состояться первая русская съемка проекта «Любовь с первого взгляда».
— Невиданный проект для российского телевидения…
— Да, новые декорации, новые компьютеры, новый формат. Все строилось с нуля. Надо было повторить иностранный аналог, это было дико интересно. Я помню, что уже шли репетиции и во время перерыва я вижу: стоит Влад Листьев и смотрит. Кто-то из команды подходит к нему, а он говорит примерно следующее: «Смотрю, как вы иностранный формат адаптируете к русскому. Интересно, что получится, чтобы в дальнейшем что-то тоже пытаться переносить на русскую почву».
— Что впоследствии успешно стало делать все российское ТВ…
— Я считаю, что Ворошилов был первым, кто взял иностранный формат и перенес его в Россию. По-моему это реально была первая лицензионная программа. А потом другие просто перестали делать иначе.
Работа с Ворошиловым — это была потрясающая школа. Каждый четко понимает, что ему нужно, все работает, как механизм. Поражало, что Владимир Яковлевич постоянно что-то придумывал. В каждой серии съемок он должен был что-то изменить. В 1991-1992 году он загорелся идей казино, поручил организовать встречи с руководителями нескольких крупных игорных домов Москвы. Мы ходили по казино, он сидел сбоку, смотрел, как играют люди. Ему объясняли какие-то нюансы, правила, как работает крупье, как что называется. И тогда он придумал «интеллектуальное казино»: когда на номер волчок показывает — ставить туда «фишки».
Вместо фишек решили использовать, конечно же, сову. Приз «Хрустальная сова» к тому времени уже был, этих птиц делал мастер во Львове. Созвонились с ним, спросили: можно ли делать маленьких сов. Он сделал, прислал одну, Ворошилов одобрил и сказал: «Нам таких надо 20». И я поехал во Львов за коробкой с ценным грузом.
Одну, персональную сову мастер подарил мне. Она до сих пор у меня дома стоит. Точно такая же, как игровые.
— Я думаю, что все помнят фразу: «Здесь каждый может заработать деньги своим собственным умом». А до денежных призов что было?
— Вместо денег были книги. Ворошилов объявлял: «Разыгрывается серия книг». Их предоставляли различные издательства. Какая-то невероятная классика, научные издания. А главным призом по итогам года была энциклопедия Брокгауза и Ефрона. Считалось, что выиграть ее — высший шик. Несколько лет такая история была.
Всем знатокам были интересны книги, они (в хорошем смысле слова) сумасшедшие люди. Но деньги к тому моменту – 1991 год — были о-го-го как всем нужны. И Ворошилов решил изменить правила.
— Как проходила подготовка к эфиру?
— Все было четко. Владимир Яковлевич сам заполнял карточки по каждому вопросу. И определенные места в них писал фломастерами разных цветов. Так как он по образование был художником, то для него было важно, где и что в нужный момент посмотреть в этой карточке. Его карточки были секретом. Я их никогда не видел до эфира.
— Это был сценарий?
— Это скорее был его текст. Сценарий был всегда. Были репетиции, когда все проходят игру на словах. А в день игры, за 2-3 часа до эфира обязательно проходил тракт: люди из съемочной группы проходили полную игру со всеми ее элементами и форматными признаками. Это и для операторов тренировка, и для режиссера, и для звуковиков.
— С другими вопросами?
— С другими, которые когда-то присылались и не попали на стол.
— А трудно было вопросу попасть на стол?
— Такую историю расскажу. Я однажды приболел и, читая какую-то книжку, наткнулся на интересный факт. Думаю: «Вот вопрос прямо для ЧГК. И ради эксперимента написал вопрос и отправил по адресу.
— Как все?
— Как все. Подписался девичьей фамилией жены и отправил. Но ее предупредил: «Смотри, может ответ прийти». И каково было мое удивление, когда месяца через два, накануне съемок дома раздался звонок из редакции.
Жена говорит: «Звонила Валентина Алексеевна (это редактор), сказала, что ваш вопрос прошел отбор, хотят снять его на видео. А я в ответ: «Это я, Катя, Герина жена». В общем, все в недоумении.
Потом редактор рассказывала: « Я обалдела, пошла к Ворошилову, говорю: «Тут вопрос пришел». Он: «Хорошо». Я: «Так его Герка написал и по почте отправил». Ворошилов: «По почте?!»
Потом Владимир Яковлевич спросил: «А чего ты мне-то сразу вопрос не принес?» А я хотел посмотреть, как у нас все работает.
— Посмотрел?
— Да, Ворошилов потом всем приводил пример: «Видите, как система честно работает? Хороший вопрос обязательно дойдет до стола». Вопрос мой записали, он попал в игру, знатоки его «взяли». Деньги я не выиграл, но получил удовольствие.
— Ворошилов был строгим руководителем?
— Когда я говорю, что есть задача и нужно только так и не иначе, у меня в голове два воспоминания: свечи и перо Толстого.
Первая история из сегодняшних реалий покажется легкотой… Ворошилов придумал, что в охотничьем домике должны гореть настоящие свечи. Те, что мы использовали, коптили, плохо пахли и сильно капали. И один из членов команды сказал, что видел где-то какие-то нужные свечи, которые просто тают. Ворошилов сказал мне: «Ты сейчас уходишь и, пока эти свечи не найдешь, не возвращаешься».
Я вышел, пошел к телефону, стал обзванивать всех, искать. Это сейчас в Интернете можно заказать что угодно. А тогда – 1991 год. Нужные свечи, нужных размеров с нужными качествами в Москве… Он бы меня точно уволил. Без хороших свечей – зачем нужен такой директор? На мое счастье, я их нашел, купил три ящика, забрал последние. И, по-моему, я уже ушел с проекта, а свечи продолжали «работать» в кадре. Проблема была снята на долгие годы.
А вторая история — еще удивительнее. Был вопрос из серии «что в черном ящике». Там должно было быть перо Льва Толстого. Ворошилов сказал: «Я знаю, что оно есть в музее на Пречистенке». То есть ему нужно было не какое-нибудь перо, а именно Льва Николаевича. Я подумал — это нерешаемо. Звоню в музей, говорю: «Нам для вопроса нужно перо Льва Толстого». Мне говорят: «Пожалуйста, пишите гарантийное письмо и приезжайте». Помню, что был прекрасный осенний день, и я с этим раритетным предметом в красивой коробочке еду в телецентр «Останкино». Перо «сыграло», и на следующий день я его вернул. Мне казалось это немыслимым. Просто так дали вещь Толстого в музее! Насколько была тогда сила доверия к «ЧГК», к Ворошилову…
Он, будучи театральным художником, как никто понимал, что можно все сделать «бутафорски». Но требовал, чтобы все было настоящее. За это хвалят многих документалистов: когда они снимают кино в аутентичных местах с реальными предметами. Это было не самодурство, всё работало! Ворошилов понимал: настоящая вещь в кадре живет и это эффектно.
И еще помню… Когда я уже ушел с проекта, лет через 8 привез на съемку ЧГК двухлетнего сына. Закончился тракт, Ворошилов вышел из домика… У него была такая традиция: между трактом и эфиром он гулял по Нескучному саду.
Зима… Снежок идет легкий… И он такой очень респектабельный идет…. А Сеня смотрит на него и говорит: «Какой красивый дядя». Я в первый раз от сына слышал такие слова.
