Даже люди, далекие от музыкального мира наверняка знают и фамилию Маршалл и вот этот логотип, который сегодня стоит у нас на заставке материала обозревателя «Сенсаций.Нет» Василия Виноградова. Как уже многие догадались, речь сегодня пойдет о том, без которого современная музыка в том виде, в котором она существует, была бы невозможна.
Безусловно, само по себе творчество в таких привычных нам формах, как «песня» или «музыка» воспринимается нами первично исключительно по конечному результату. Сколь много факторов влияют на этот результат! И внешний вид артиста, и время трансляции по радио, и актуальные музыкальные тренды… Необъятная тема. Но сегодня речь пойдёт о первооткрывателях, законодателях стиля и хранителях традиций гитарного звучания на примере биографии одного из самых удачливых и трудолюбивых героев музыкальной индустрии двадцатого века — Джиме Маршалле.
На старте жизни ничто не предвещало Джиму Маршаллу успех. Родился в бедной семье в рабочем районе Лондона в 1923 г. Маленький домик его родителей стоял в самом тупичке одной из грязных улочек для работяг. Отец Джима занимался боксом, но на ринг не выходил, предпочитая работать спарринг-партнёром у профессиональных спортсменов.
Но мало ли знаменитостей вышло из низов? Однако, маленькому Джиму не повезло второй раз, когда в возрасте пяти лет, даже с устаревшим на сегодняшний день уровнем медицины, мальчику смогли диагностировать редчайшее заболевание — костный туберкулёз. Побочным действием этой болезни была крайне повышенная хрупкость костей. Это обрекло младшего Маршалла фактически пролежать в гипсе семь последующих лет. Конечно, родные уделяли ему внимание сколько могли, а друзей он просто не имел — не считать же таковыми детей с соседних больничных коек, которые выздоровев, более в жизни Джима не появлялись.
К тому времени, когда врачи посчитали болезнь вылеченной, отец мальчика уже держал небольшую закусочную в другом районе Лондона, куда Джим и устроился помогать вести дела. А как же школа? Ещё будучи прикованным к больничной койке он урывками выучился читать и писать, но школа, а тем более английская школа для мальчиков 30-х годов, это не только учёба, но и коллектив. Стоит ли говорить, как трудно пришлось подростку, не имеющему опыта общения со сверстниками и безнадёжно отстающему в качестве знаний? Джим бросил школу.
Отец не решился в этой ситуации осуждать сына за такой выбор, да и как ни крути, Джиму в будущем всё равно предстояло как-то содержать себя самому. Не желая быть обузой Маршалл пошёл работать на кондитерскую фабрику варщиком повидла. Но это было только началом пути, ведь попутно с фабрикой он по утрам разливал и развозил молоко в молочной лавке, а становясь постарше к опыту освоения профессий прибавились работы в пекарне, на свалке металлолома, продавцом обуви и слесарем на металлопроизводстве.
Не желая прозябать в нищете, но при этом понимая, что без работы нет достатка, повзрослевший Джим Маршалл искал способы меньше уставать на работе, зарабатывая при этом больше. Везло в этом поиске ему не особо, но работая по 12-14 часов в день, ещё не ведая, что станет главным делом его жизни, Джим откладывал деньги в копилку, лишая себя всех развлечений и подарков, кроме… пения!
Получать удовольствие от пения и радовать окружающих Маршалл начал примерно в четырнадцать лет, после того как начал подпевать себе во время занятий чечёткой, куда направил его отец для укрепления костей и мышц ещё в тот недолгий период, пока Джим ходил в школу. Это заметил преподаватель и предложил сделать несколько музыкальных номеров, где бы Маршалл-младший пел популярные шлягеры тех лет, а девочки из танцевальной студии (а он был там единственным мальчиком!) танцевали бы вокруг. Успех пришёл после первого же отчётного концерта для родителей, после которого его пригласили в настоящий взрослый концертирующий популярный оркестр, в котором он выступал шесть-семь раз в неделю. При этом в будние дни Джим продолжал работать на фабрике и в лавке молочника, проводя на всех работах до 80 часов в неделю, считая себя просто подростком, который хотел зарабатывать на свою жизнь самостоятельно.
С началом Второй мировой войны, Джим Маршалл подался в ряды добровольцев, но в военкомате взглянув на его прошлый диагноз ему твёрдо отказали. Тогда он сменил место работы и поступил на завод «Cramic Engineering» простым сборщиком, однако крепко взявшись за самообразование к концу войны дорос до должности инженера! Но объёмы работы быстро росли, что стало угрожать концертной деятельности Джима и он, обладая уже серьёзным багажом технических знаний и послужным списком перешёл на работу на авиационный завод «Heston Aircraft», работающий на оборонную промышленность и выпуская крылья для истребителей Supermarine Spitfire. Прошло довольно немного времени и Джим Маршалл получил должность главного специалиста на производстве.
Но какими бы ни были успехи Маршалла на производстве, он всё равно почти каждый вечер выходил на большие и маленькие сцены Лондона в качестве певца вокального ансамбля при небольшом, но популярном оркестре Чарли Холмса. Но нравы рабочего Лондона были суровы и как только оркестр уходил на перерыв, уже через минуту публика, устав от столь долгого отсутствия развлечений, организованно заводила драку с обязательными атрибутами в виде выбитых зубов, сломанных рук и проломленных голов. Памятуя успехи Джима в чечётке и лишившись барабанщика, забранного в армию, музыканты оркестра предложили Маршаллу попробовать себя в новой роли — поющего барабанщика, предложив ему чуть больше денег. Неизвестно, что повлияло больше — увеличенная зарплата или вызов самому себе в чём-то новом, но Джим Маршалл стал ещё большей звездой, чем раньше.
Однако, достатка, ввиду бережливости Джима, было недостаточно, чтобы купить, предположим, автомобиль и он вынужден был смастерить себе велосипедную тележку, на которой каждый вечер возил свою барабанную установку.
В конце сороковых не было ни одной концертной площадки, где бы ни выступил Джим Маршалл и можно с уверенностью сказать, что он был очень популярным поющим барабанщиком в Лондоне. Правда один несчастный случай на производстве чуть было не перечеркнул его успех, как инструменталиста, когда его рука случайно попала под механический нож. Врачи вынесли неутешительный вердикт — ампутация кисти, но Джим потерял в итоге только одну фалангу большого пальца, где началась гангрена.
Уникальность творческого роста Джима Маршалла поражает — он никогда не брал ни единого урока игры на барабанах и вокала, но добился широкой известности у публики. Но всему есть предел и поняв, что достиг некого непрошибаемого потолка в мастерстве, Джим без стеснения отправился за новыми знаниями к известному в Лондоне преподавателю ударных инструментов Максу Абрамсу, выучившему, как показала история, не одного всемирно известного барабанщика эпохи 60-70-80 годов. Спустя несколько лет Абрамс сам признался, что Джим перенял у него весь его опыт, успешно применяя его в своих выступлениях.
Примерно в 1950 году Маршалл окончательно ушёл с авиационного завода и продолжая активно выступать, устав отбиваться от вдохновлённых его игрой молодых людей, взялся дополнительно давать уроки игры на барабанах. Примерно в это же время он женился и в семье родился сын. На внутреннем дворе были со знанием дела организованы клетки для кроликов, что позволяло обеспечивать семью мясом и продавать излишки, получая тем самым дополнительный стабильный доход. В небольшом помещении на втором этаже, куда помещалась только барабанная установка, проигрыватель пластинок с колонками и учитель с учеником, Джим сделал звукоизоляцию и проводил уроки, которых было не менее 60 в неделю. Этот вид деятельности оказался куда более выгодным, нежели выступления на сцене и Маршалл понемногу стал снижать количество концертов всё больше уходя в преподавательскую деятельность.
К началу 60-х Джим Маршалл решил открыть собственное дело, решив открыть магазин для барабанщиков. О клиентуре беспокоиться не приходилось, ввиду огромного количества учеников самого Джима. Прошло немного времени и слухи об этом магазине с компетентным и добродушным продавцом-преподавателем Джимом Маршаллом разлетелась не только по всему Лондону, но и по окрестным городам, что позволило маленькому и недавно открытому магазинчику продавать примерно 25 ударных установок в месяц, не считая сопутствующих товаров. Такими показателями не могли похвастаться даже более старые и годами прикормленные музыкальные торговые точки.
Чуть позже Джиму пришла в голову идея расширить ассортимент магазина другими товарами, как то: гитары, усилители, колонки… Подход оправдал себя и барабанщики, посещающие магазин «Маршалл и сын» стали приводить с собой друзей-музыкантов, которые рады были что-то купить в одном месте с товарищами по группе.
Напомним, что на сцене Маршалл был поющим барабанщиком и во все времена был вынужден сам удовлетворять свои технические потребности. Поэтому, применив все свои инженерные навыки, он сам себе сконструировал комплект для выступлений из усилителя и двух колонок. Нечто подобное он время от времени «повторял», выставляя на продажу в своём уже дважды расширявшемся магазине.
Но покупатели-музыканты, побывав на концертах американских исполнителей или съездив на гастроли за океан, часто спрашивали почему в продаже нет продукции американских производителей Fender, Gretsch, Gibson… Джим не знал, что им ответить, но знал, что надо сделать. Он просто закупил то, что просили и тут став поставщиком-удовлетворителем спроса стремительно меняющейся музыкальной сцены Великобритании. К 1961 году магазин Маршалла стал своего рода Меккой для всех музыкантов Лондона.
Но уже родившийся из ритм-энд-блюза рок-н-ролл требовал иного подхода к гитарному звуку! Молодые гитаристы вроде Ричи Блэкмора (впоследствии Deep Purple) и Пита Таунсенда (впоследствии The Who) нудили жалобами в духе:
— Гитарный комбоусилитель Fender Bassman клёво звучит на «чистом» звуке, но если какой-нибудь зритель в первом ряду «впечатлённый» нашим звуком произнесёт что-то вроде «Что за фигня тут происходит?», то мы слышим все его интонации! Так быть не должно!
А Джимми Пейдж (впоследствии Led Zeppelin) добавлял:
— Стоит барабанщику ввалить громкости в кураже концерта, как мою гитару словно выключают. Так быть не должно!
Вот это самое «Так быть не должно!» и засело в голове у Маршалла, когда он решил перенести свой опыт конструирования звукоусилительной аппаратуры на новый, производственный уровень. Путём поиска заинтересованных лиц, круг сомкнулся на пяти персонах: Джим Маршалл, Дадли Крейвен, Кен Брен и братья Френ и Кен Галлахеры. Разделив обязанности и сферы ответственности разработчики выбрали путь противоположный гитарным усилителям Fender. Если Fender славились и славятся до сих пор «кристальным чистым» звуком, то Marshall стали законодателями не только «грязного перегруза», но и то, что рок-музыка — это громко!
Сам Джим Маршалл из года в год повторял, что непосредственной разработкой усилителя он не занимался, отвечая, скорее, за общую концепцию и порученную ему наладку производства шасси для усилителя (металлическая основа, куда крепятся трансформаторы, лампы и другие радиодетали — прим. авт.). Но так же приложил Джим руку и к внешнему виду своих усилителей, в конце концов ставшим эталонным для понятия «гитарный стэк».
Гитарный стэк — это набор из гитарного усилителя (или «головы» на сленге гитаристов) и одной или двух гитарных «кабинетов» (Кабинет — это гитарная колонка в данном случае. Классический кабинет Marshall — это колонка с четырьмя 12-дюймовыми динамиками). Кабинеты бывают прямыми и наклонными. Прямой представляет собой колонку с размерами: 76 см. в ширину, 75 см. в высоту и глубиной 36 см. Наклонный — всё то же самое, но если посмотреть сбоку, то колонка представляет собой прямоугольную трапецию, от половины высоты сужающуюся кверху. Решение было случайным, но удачным — верхние динамики чуть повернуты вверх, что улучшает слышимость звука для гитариста, если кабинет стоит на полу. Но почему именно четыре динамика? Ответ прост — именно столько динамиков номинальной мощностью в 15 вт. требовалось, чтобы выдержать работу в паре с практически 50-ваттным усилителем JTM45, изобретённым и пущенным в мелкосерийное производство пока ещё небольшой мастерской Джима Маршалла. А ещё Пит Таунсенд с юношеским максимализмом любивший всё большое, попросил сделать ему один кабинет с восемью динамиками, но решение оказалось настолько неудобным в транспортировке, что после безуспешных просьб к Джиму распилить этого мастодонта пополам, он начал просто ставить один стандартный кабинет с четырьмя динамиками на другой. В итоге история получила классический стек Marshall: на полу стоит прямой кабинет, на нём стоит скошенный и на самом верху — ламповая «голова».
Но как известно, никакой усилитель не будет звучать, если на него не подать звуковой сигнал. А что является источником звукового сигнала в гитарном усилителе? Конечно же гитара! Безусловно, технически в гитарный усилитель можно подключить любую электрогитару, но и тут не обойтись без сакральной фразы «так исторически сложилось…».
Так исторически сложилось, что первым известным человеком, кто стал использовать связку «электрогитара Gibson Les Paul — стек Marshall» был известный блюзмен Эрик Клэптон, прошедший школу Джона Мэйола в гр. Bluesbreakers и гремевший уже в собственной блюз-рок-группе Cream. Британец Клэптон сделал это звучание узнаваемым и эталонным, а вот визуализировал образ рок-гитариста на фоне стеков Marshall уже американец Джими Хендрикс. Эта же связка оборудования стала классической и для Джимми Пейджа в Led Zeppelin, и для Джеффа Бека в сольной карьере. Но это только 60-е и 70-е! А в 80-х сотни гитаристов в разных стилях играли на подобной конфигурации. Всё отлично работало и в металле, и в хард-роке, и продолжало работать в блюзе. Но в какие бы стороны не крутили ручки известные и не очень известные гитаристы, звук стеков Marshall всегда продолжал оставаться и остаётся до сих пор одним из самых узнаваемых и востребованных в звуковых палитрах совершенно непохожих друг на друга музыкальных групп: Metallica, Bon Jovi, Deff Leppard, AC/DC, ZZ Top, Slayer…
С какого-то момента и на протяжении чуть ли не полутора десятилетий спрос на продукцию Marshall был столь высок, что производство без каких-либо оговорок просто не справлялось с удовлетворением рынка, что привело к не менее, чем пяти переездам из одной промзоны в другую, чтобы площади позволяли полноценно разворачивать фабрику и выпускать нужное количество продукции.
Успех, конечно, небывалый, но отличие подхода Джима Маршалла от конкурентов было в следующем: он никогда не брал в долг, предпочитая, как в юности просто копить, пока накопленных средств не будет достаточно для следующего шага. Так же в отличие от гениального Лео Фендера, Джим Маршалл не продал своё детище, резонно отмечая, что мол, отвечает лично за ту продукцию, где белыми буквами написано его имя. И, например, давних своих конкурентов, фирму VOX он после разорения последней просто купил на корню, при этом восстановив и наладив выпуск легендарного комбоусилителя VOX AC30, казалось потерянного для музыкального мира.
А ещё Джим Маршалл никогда не прибегал к приёму эндосмента (это когда известные музыканты становятся «лицом» какого-то музыкального оборудования, тем самым рекламируя его), небезосновательно заявляя, что в рекламе усилители Marshall не нуждаются. А презентовать свои усилители кому-либо даже очень-очень известному гитаристу считал неправильным по той простой причине, что делая подарок человеку, который и так может себе это позволить, придётся поднимать цену для соседнего школьника, который вынужден долгое время откладывать понемногу на свою гитарную мечту.
И эта точка зрения не была голословна, поскольку до преклонных лет Джим Маршалл не брезговал ездить в качестве представителя фирмы имени себя по различным музыкальным выставкам, проходящих по всему миру. Он всегда был готов дать автограф кому угодно, сфотографироваться с любым, кто попросит и никогда не отказывал дать интервью даже самому неизвестному журналисту.
Джим Маршалл скончался в 2012 году от онкологии, оставив после себя единую и неделимую успешную империю Marshall и только время покажет, что станет с ней дальше. Одно можно сказать точно: Джим Маршал — легендарная историческая фигура планетарного значения, подаривший миру «тот самый» звук рок-н-ролла!
