Нехватка пищи, постоянные обстрелы, бегающие по улицам некогда домашние животные, схроны в подвалах домов… Все это — не сценарий к какому-нибудь очередному блокбастеру, а совсем недавняя повседневная жизнь граждан Украины, оказавшихся по чьей-то воле на «спорной» территории. «Сенсаций.Нет» продолжает серию публикаций воспоминаний юной жительницы «горячей точки».
От редакции: Нужно напомнить, что этот материал от Дарьи Живолуп — второй из серии. Первую часть всего того ужаса, который ей пришлось пережить, можно прочитать вот здесь. Лично нас больше всего поражает насколько буднично и праздно можно рассказывать о вещах, которые просто по определению не могут быть нормой в общепринятом смысле этого слова. Впрочем, у каждого может сложиться собственное впечатление, свое навязывать не будем…
Дарья Живолуп: Осенью 2014 в Луганске была разрушена почти вся инфраструктура. Вода, свет, тепло – те блага, за которые мы ежемесячно привыкли платить коммунальные, отсутствовали. Пойти принять горячую ванну, посмотреть телевизор или спрятаться в квартире от холода сентябрьских дней для кого-то было обыденностью, а для жителей моего города – это была мечта.
В октябре я пошла в колледж. Дореволюционное здание, в котором он находится, выстояло не одну войну, в 2014 здесь был один из эпицентров обстрелов украинской армии. На окнах характерные для всех построек того времени крестики из скотча, в холле, где раньше висели творческие работы учеников, красные стрелочки, указывающие направление в бомбоубежище на случай, когда начнется обстрел. Вместо торжественной линейки, отдельные собрания по группам студентов, в ходе которых звучала перекличка, кто выжил, кто уехал, а кому повезло меньше всех, и он не вошел ни в одну из этих групп.
При всей мрачности ситуации, которая вам могла показаться, мне было хорошо, как и многим другим. Мы были рады просто тому, что выжили, не переживали из-за таких мелочей, как внешний вид, на ком новая юбка, а кто пришел в старой, или кто поменял телефон, а кто так и не получил подарок от родителей к новому учебному году. Такой искренности и жизнерадостности, которая исходила от людей, я больше никогда не испытывала.
Каждый делился своей историей.
Я рассказывала о ночах, проведенных в подвале с родителями, сестрой и бабушкой. Моя малая родина находится около Луганского аэропорта, за который шли ожесточенные бои все лето 2014. На моих глазах упал ИЛ-76, перебрасывающий украинских офицеров на пункт базирования в районе аэродрома. Я видела падение Помпеи, только в уменьшенных масштабах в рамках моей деревни, именно с этой картиной я бы сравнила пожар, который кольцом охватил степь вокруг нее. Вспоминала напуганную сестру, которая с иконой обходила вокруг нашего дома, чтобы обезопасить его от беды, папу, в глазах которого я впервые увидела слезы в момент прощания с нашим домом, так как нам всей семьей пришлось бежать от войны. Но мы выжили.
У преподавателей, как и большинства представителей старшего поколения, были свои заботы – они переживали о том, как дальше прокормить семью, выплат никаких не было, или какая валюта завтра будет в обиходе. Рубль был для нас понятием незнакомым, так как мы привыкли к гривне, да и деньги на тот момент особой роли не играли, все искали еду, а поставок как таковых не было. Моя семья выжила за счет того, что нам помогли собрать летом урожай соседи, которые у нас выкопали картошку под бомбежками, да и мама закатывала банки с тушенкой, когда по соседней улице шли танки нашего ополчения – невероятная женщина. Папа потерял на тот момент работу, как и многие шахтеры нашего края, помогли только «деньги, закатанные в банку».
Студенты из периферии, к числу которых относилась и я, делились едой в общежитии с городскими жителями, некогда домашними животными, свободно блуждающими по улицам города, голубями. Основными блюдами наших вечерних посиделок были макароны и тушенка, выданные в качестве гуманитарной помощи от МЧС России. Только сейчас осознаешь, что эти «пайки» многим семьям помогли не умереть голодной смертью, особенно старикам, дети которых были вынуждены их оставить и бежать в поисках лучшей жизни.
А так всего хватало, человек на самом деле быстро ко всему привыкает. Постоянные обстрелы по окраинам города и сирены уже никого не пугали, если вы представляете бегущих в ужасе людей – нет, такого не было. Единственное, чего лично мне хотелось, – это шоколада, его очень долго не было в продаже. Мама как-то привезла семечки в глазури, вот это было для меня настоящей радостью, даже камчатский краб, которого я позже попробовала в Питере, не был таким вкусным.
Пройдя трудности лета и находясь в ожидании морозной зимы, всех интересовал лишь один вопрос:
«Что дальше?».
