В рамках проекта «Без срока давности» ФСБ РФ периодически публикует ранее секретные, и очень интересные документы, касающиеся итогов Второй Мировой и Великой Отечественной Войны. И отдельный, «сквозной сюжет» в этих публикациях – это война с Японией. Сегодня наш корреспондент и кандидат исторических наук Александр Чаусов в своем материале расскажет о некоторых рассекреченных документах.
Речь в первую очередь идет о засекреченных документах Токийского процесса 1946-1948 года, который известен под официальным названием «Международный военный трибунал для Дальнего Востока» и, по сути, стал своеобразным «Дальневосточным Нюрнбергом» для японских военных преступников.
Первым резонансным пакетом документов из той серии были протоколы, которые касались испытаний биологического оружия на советских военнопленных по линии Отряда 731, который специализировался как раз на применении новейших вооружений японской императорской армии. А особенно био- и химического оружия массового поражения.
А также по поводу испытаний на базе лагеря «Хогоин» («Приют») в районе Харбина. При этом, судя по документам, японцы в конце 30-х занимались тем, что похищали советских граждан, заключали их в «Приют», а затем проводили над этими людьми эксперименты. Особенно важно здесь то, что на момент 1941 года вполне себе действовал такой дипломатический документ, как «Договор о взаимном нейтралитете СССР и Японии», который был денонсирован только в 1945 году. То есть, все эти похищения и пытки были незаконны даже по меркам «военного времени».
При этом, первое, если так можно выразиться, «официальное столкновение» между советскими и японскими войсками произошло на реке Халхин-гол только в 1939 году. Но уже, как минимум, за год до этого, Япония строила планы по массовому уничтожению советских граждан на Дальнем Востоке. И не только строила планы, но и активно экспериментировала в данном направлении.
И вот, после рассекречивания очередного пакета документов, кажется, становится понятно, зачем вся эта активность нужна была Стране Восходящего Солнца в конце тридцатых, еще до систематического противостояния с Советским Союзом. Дело в том, что Японская Империя готовила свой план «Барбаросса» по восточному направлению.
Полномасштабная разработка операции «Кан-току-эн» или «Особые маневры Квантунской армии» началась в 1941 году. Однако, в докладной записке на имя Сталина и Молотова говорится о том, что данный план был «усилением подготовки к войне». И как станет понятно далее, это был далеко не первый проект японского генштаба по «дальневосточному направлению».
При этом «Кан-току-эн» предусматривал, помимо непосредственных военных действий, еще и масштабную диверсионную кампанию с применением бактериологического оружия в расположении частей Красной Армии.
Поэтому, вполне понятно, зачем Отряду 731 потребовались советские граждане. Нужно было разрабатывать надежные виды «боевых бактерий», чтобы они действовали максимально эффективно и быстро. Дабы наступление шло примерно в том же стремительном темпе, что предполагал и план «Барбаросса», разработанный Третьим Рейхом.
Впрочем, как следует из протоколов допроса полковника Сабуро Асады, который занимал должность начальника разведывательного отдела штаба Квантунской Армии, Япония совершенно не собиралась ограничиваться советскими войсками.
«В 1939 году группой офицеров-топографов 5-го отдела японского генерального штаба, под моим руководством, была составлена специальная карта и путеводитель для пользования японскими войсками в период нападения на район советского Дальнего Востока.
Я преподавал в школе организацию диверсионных актов и бактериологических диверсий на территории СССР, рекомендуя обучавшимся заражать в тылу советских войск питьевые источники и склады питания бактериями чумы, тифа и сапа, разъясняя при этом, что указанные средства могут вызвать эпидемию и большую смертность среди советских людей»
Сабуро Асада
Данная часть операции «Кан-току-эн» полковником Асадой характеризовалась, как «секретная война» против Советского Союза, Америки, Англии и Китая.
Что характерно, японцы подошли к «особым манёврам» очень основательно и проработали не только, собственно, военную и диверсионно-террористическую часть, но озаботились и тем, как будут править на «оккупированных территориях». Из показаний генерал-майора Сюна Акикусы следует, что в 1941 году японским генеральным штабом ему было поручено собрать материалы об организации административных органов на оккупированных территориях, предполагая использовать их в случае оккупации районов Советского Союза.
«С этой целью по заданию генерального штаба я, под видом секретаря посольства Манчжоу-Гоу (марионеточное государство, подчиненное Японии, на территории Манчжурии) в Германии, ездил в Берлин, откуда потом выезжал в Италию, Венгрию и Румынию, собирая сведения о постановке и организации немецкой администрации в оккупированных Германией странах».
Иными словами, сомнений в том, что Япония оккупирует Дальний Восток у командования армии этой страны не возникало.
Подтверждают это и показания генерал-лейтенанта Киёджи Томинаги, который на допросе завил следующее:
«В 1940 году, являясь начальником I-го отдела генерального штаба японской армии, я разработал план нападения на СССР.
Разработанный мною оперативный план предусматривал нанесение основного удара по Красной Армии в районе озера Ханко с последующим захватом Хабаровска, с расчетом отрезать советский Дальний Восток от остальной части СССР».
Более того, из протокола Томинаги следует, что планы по нападению на Советский Союз разрабатывались генеральным штабом японской армии еще в 1926 году.
К счастью, всем этим планам Японии не суждено было сбыться. Однако, на завершающем этапе войны японцы вообще впали в какое-то зверское безумие.
Об этом свидетельствует фрагмент приговора Токийского трибунала военным преступникам, в котором, в том числе говорилось следующее: «к концу Тихоокеанской войны японская армия и флот скатилась до каннибализма, поедая части тел незаконно убитых ими союзных военнопленных. Эта практика имела место не без ведома и согласия командования японской армии… Даже офицеры в ранге генерала и контр-адмирала принимали в этом участие. Мясо убитых пленных или суп, сделанный из такого мяса, подавались к столу японцев рангом ниже офицера…».
Вообще же, если углубляться в ныне рассекреченные протоколы допросов, то в них можно найти массу откровенно жутких показаний: от массовых расстрелов без суда и следствия за «антияпонскую деятельность» в Манчжурии в 1945 году, до подготовки диверсионных групп с целью распространения смертельных болезней и отравления водоемов и колодцев на территории Советского Дальнего Востока.
Это действительно шокирующая информация, которая, как говорится, не для слабонервных. Но это тоже наша история. Та её часть, которую ни в коем случае нельзя игнорировать. Тем более, что очень многие наши «партнеры» уже давно хотят, чтобы эта память как-то сама собой «исчезла» и «забылась». Но ревизионизм в истории, а особенно в истории Второй Мировой – недопустим. И публикация подобных документов наглядно объясняет – почему.
