Африка стала одной из основных тем мировых СМИ в последние несколько месяцев. Особенно активно высказывается по поводу Черного континента Франция. Об истории франко-африканских отношений, колониализме и социальной сегрегации рассказывает корреспондент «Сенсаций.Нет», историк Александр Чаусов.
В контексте событий в Нигере в мировой информационной повестке в очередной раз стала горячо обсуждаться тема Африки. Хотя, надо отметить, что в последние полгода, а то и больше, Черный континент стал неотъемлемой частью глобальной политической повестки. И, естественно, в западных СМИ эксперты и политологи нашли в Африке «российскую угрозу». Особенно старается в её изобличении французская сторона.
Так, 1 августа в издании Le Figaro вышло интервью с директором франко-российского обозрения (obsrevatoire franco-russe) Арно Дюбьеном, в котором тот рассказал, что Россия чем дальше, тем плотнее входит на Африканский континент и завоёвывает там популярность, как у простого населения, так и у местных политических элит. Более того, отмечалось, что недавно прошедший в Петербурге форум «Россия — Африка» прямое тому подтверждение.
Перечислять дипломатические и культурные успехи России во взаимодействии с государствами Африки, думается, излишне. Тем более, что «Сенсаций.Нет» неоднократно писали об этом ранее. Но вот про озабоченность Франции, скажем так, в историческом разрезе хотелось бы поговорить куда подробнее. Тем более, что восстание в Нигере имело, в том числе, и ярко выраженный антифранцузский характер.
Здесь же, кстати, стоит вспомнить «публичный отлуп», который президент Конго Феликс Чисекеди устроил главе Франции Эммануэлю Макрону во время турне последнего по странам Центральной Африки в марте этого года. Чисекеди, стоит напомнить, заявил следующее:
«Посмотрите на нас по-другому, с уважением, считая нас настоящими партнёрами, а не с вечно патерналистским взглядом, якобы зная, что нам нужно… Если Франция хочет конкурировать сегодня со всеми другими партнёрами Африки, она должна войти в диапазон африканской политики и того, как африканские народы сейчас смотрят на партнёров по сотрудничеству».
И здесь, конечно, у широкой публики возникают срезу несколько вопросов. Откуда у Франции такой интерес к Африке и почему в Африке так нервно реагируют на французов и их предложения? А дело в том, что официальный Париж считает ряд государств Африканского континента своим многолетним «задним двором». То есть территорией чуть менее, чем полностью подконтрольной Пятой республике.
Началось все ещё в 1546 году, когда французские исследователи проникли в устье Сенегала и двинулись в сторону дельты Нигера, попутно беря под контроль Реюньон, Маврикий и Сейшелы.
Впрочем, этот период, в современной историографии названный «Первой французской колониальной империей», был характерен тем, что Африка была на периферии внимания Парижа.
Так продолжалось примерно до середины XIX века. Для Франции наступают «очень интересные времена» на европейской политической сцене. Времена эти сквозь Великую французскую революцию, наполеоновские войны и прочие катаклизмы приводят к тому, что Франции нужны ресурсы. И она решает взять их в Африке. Так, с 1830-х годов, в период Второй колониальной империи (который начался еще раньше, в 1814 году), Париж фокусирует внимание на Черном континенте. В 20-х годах XX века окончательно формируются Французская Экваториальная Африка и Французская Западная Африка, в которые входят десятки ранее независимых государств. При этом французы еще и бурно перекраивают административные границы своих колоний, совершенно не считаясь с национальными, культурными, политическими, да и любыми другими особенностями местного населения.
Вообще, историки говорят о том, что колониальная политика Парижа в африканском регионе была этакой «уравниловкой». Если французы подчиняли некое совсем уж архаичное племя, они «подтягивали» его по медицине, образованию и минимально необходимой для выкачивания ресурсов инфраструктуре. Если же Франция брала верх над развитым государством, то местные институты, как социальные, так и политические, попросту демонтировались. Вплоть до физического уничтожения тех, кто с таким поворотом был не согласен. В этом контексте особо яркой представляется колониальная история Мадагаскара, который несмотря на низведение до максимально примитивного состояния, регулярно восставал против колонизаторов.
Вместо национальных политических и культурных институтов Париж устанавливал в колониях некую усредненную европейскую модель, а также активно заменял национальные языки на французский. Демократией, о которой Макрон решил рассказать африканским лидерам в 2023 году, в колониях и не пахло. Население там было четко поделено на три категории. Первая – это граждане Франции. С максимальными правами и гарантиями. Вторая – «именитые жители». Это были люди, которые жили в национальной правовой системе, не имели привилегий гражданства, но им гарантировались имущественные и личные права. Ну и «французские подданные», которым не гарантировалось ничего, а жили они в режиме «работайте, негры, солнце еще высоко».
И тут, конечно, большинство может сказать, что ну, это ж конец XIX и начало XX века, дикие времена, потом-то все изменилось. Так вот, африканская колониальная система официально и со всеми её «прелестями» просуществовала до начала 60-х годов. А где-то и дольше.
И чтобы было понятно, «деколонизация по-французски» не выглядела мирной. Например, когда в 1958 году о своих притязаниях на суверенитет заявила французская Гвинея, процесс «освобождения» выглядел так:
«Три тысячи французов покинули страну, забрав все свое имущество и уничтожив все, что нельзя было вывезти: школы, детские сады, здания государственной администрации были разрушены; автомобили, книги, лекарства, инструменты научно-исследовательского института, тракторы были раздавлены и выведены из строя; лошади, коровы на фермах были убиты, а продукты питания на складах были сожжены или отравлены».
Но самое печальное, что по факту колониальные притязания Франции на страны Африки и реальные, уже экономические механизмы, для силового удержания в своей орбите ряда государств Черного континента у Парижа есть до сих пор. Это, например, финансовая система, выстроенная на основе африканского франка (CFA), двумя разновидностями которого пользуются 14 африканских стран. Эта денежная единица подконтрольна именно Парижу, поскольку в обмен на свободную конвертацию «свободного» африканского франка Париж обязал свои бывшие колонии «передать французскому казначейству от 50 до 65% своих денежных резервов, которые помещены на специальный счет».
Как западные государства поступают с финансовыми активами тех стран, которые им «не нравятся», думается, в России все хорошо и во всех подробностях узнали на примере «заморозки» наших валютных резервов.
И понятно, что Парижу какая-то реальная независимость африканских государств, а уж тем более, переход к партнерским отношениям с Россией – это, как кость в горле. Понятно и то, где «патронаж» Парижа видели как минимум 14 африканских стран. Вместе с разговорами Макрона про «демократию», «равенство» и «свободу».
