Мы продолжаем рассказывать о соотечественниках, которые уехали на постоянное место жительство в другую страну. Сегодня публикуем первую историю из «европейской серии» от человека, более 20 лет живущего во Франции.
Музыкант, поэт и художник Алексей Воробьев попрощался с родным Новгородом (в те времена в названии этого города еще не было приставки «Великий») и уехал на постоянное место жительства в столицу Франции еще в 90-е годы ХХ века. С тех пор прошло более 20 лет, у него русская жена и, соответственно, дети, есть постоянная работа и жилье. В родной город с завидной периодичностью приезжает и даже по старой памяти дает концерты, которые неизменно собирают аншлаги.
Сегодня мы решили поговорить с ним о городе, в котором он живет, о мигрантах и о тех самых знаменитых контрастах столицы Франции.
— Ты уже третий десяток лет, что называется, «топчешь французскую землю». Расскажи о том, как трансформировался город, в котором ты живешь?
За эти годы, как и любой другой европейский город, Париж сильно изменился. То, что бросается в глаза: преобразилось, например, освещение города – оно стало ярким, разнообразным. Внешне — конечно архитектура, в которой стало намного больше стекла, а в самой проектировке зданий больше пластики. Но это отдельные и выделяющиеся и выдающиеся проекты. Есть же дома для жилья в его массовом виде и здесь всё те же «коробки», и как бы они не маскировались под «симпатичные коробки», все равно исходит от них какой-то дух небытия.
— Ты же не в одном месте и не в одном районе жил. В чем разница, какие контрасты между разными парижскими кварталами?
Районы все разные и отличаются населением: в богатых районах людей мало, там чище и ухоженнее, продукты в магазинах максимально напоминают о европейской классической еде. Бедные районы перенаселены выходцами из Африки, Азии и Восточной Европы. Криминогенная обстановка там хуже, еда в магазинах и ресторанах всё меньше приближена к европейской классической кухне. Есть китайский квартал, есть индийский, еврейский кварталы, а вот русского нет. Румыны очень любят селиться рядом друг с другом, но в пригородах. В богатых кварталах гулять прикольно, спокойно, но от местных веет склепом. В бедных кварталах гулять интересно, но чувство настороженности не покидает. И повсюду эти отмеченные печатью порока лица! Как будто бедность специально выбирает себе в попутчики уродство…
Сам я живу в Сан Дени, небогатый северный пригород на границе с Парижем. Город огромный, со своим дорогим частным сектором и дешёвым социальным жильём. Но, в целом — прибежище для иностранцев из бедных восточных, южных и азиатских стран.
— А сам, так сказать «внутренний» состав мигрантов меняется? Заметно больше стало на улицах, например, арабов или украинцев?
Этнический состав стабильно разнообразен, как и сто лет назад, и варьируется параллельно политическим вариациям в мировом пространстве. Сейчас, например, стало больше сирийских беженцев. 10 лет назад во Францию переселялась Чечня. Завтра это будут эфиопы или другая какая-нибудь нищая, уставшая от своего правительства и режима нация. Постоянно стабильный приток русских, украинцев и других восточноевропейских народов. В основном, сюда едут ради заработка. Лично у меня какой-то прям потребности общаться с русскими нет.
Внешне люди меняются, и, наверное, сегодня жителя Москвы или Петербурга трудно отличить от жителя Парижа или Барселоны «гопники», которые ходят в спортивной форме с капюшонами. Кроссовки покоряют всё бОльшие вершины возраста…. Есть модная тенденция: роботизация всех возможных сфер человеческой деятельности, совершающаяся под светом сияния звезды по имени Смартфон, однако она характерна сегодня для каждой мало-мальски развитой страны.
