В очередной раз СМИ пугают людей тем, что стрелки «Часов судного дня» были сдвинуты ближе к полуночи. Что это за Часы, кто и зачем их придумал? А, главное: кто и почему двигает их стрелки? Ответы есть у корреспондента «Сенсаций.Нет», историка Александра Чаусова.
Стрелки «Часов судного дня» (или Doomsday Clock) в очередной раз передвинули ближе к полуночи, в этот раз на десять секунд. И теперь время на них показывает 23:58:30. Это символический индикатор того, насколько близко человечество стоит на пороге ядерного армагеддона. Как минимум, так принято считать в «цивилизованном западном сообществе». А также в особо экзальтированных российских кругах.
Переводом времени на этих часах занимается экспертный совет журнала «Бюллетень ученых-атомщиков» Чикагского университета. А этот университет, в свою очередь, сыграл важнейшую роль в работе «Манхэттенского проекта», то есть, работ по созданию ядерного оружия в США в 1942 году.
Тут нужно оговориться, что в Штатах над ядерным оружием работали и раньше, начиная с 1939 года, в рамках так называемого «Уранового комитета S-1», который начал свою работу после письма Эйнштейна тогдашнему американскому президенту Франклину Делано Рузвельту. Письмо и предлагало направить военную и экономическую мощь США на разработку ядерной бомбы.
Здесь нужно сделать сразу несколько лирических отступлений и сказать, что публичные письма ученых в истории с ядерным оружием – это основной драматический мотив, который будет сопровождать и «Манхэттенский проект», и взрывы ядерных бомб в Хиросиме и Нагасаки, и даже передвижение стрелок пресловутых Часов судного дня.
Письмо Эйнштейна было коллективным творчеством. И, в подавляющем большинстве источников, помимо самого легендарного ученого, в качестве соавторов называются Лео Сциллард и Эдвард Теллер. Передавал письмо американскому президенту Александр Сакс — банкир, который был вхож в Белый Дом.
Некоторые источники, помимо этих лиц, указывают, что в компании составителей и инициаторов «письма Эйнштейна» был еще и биохимик Евгений Исаакович Рабинович. Который Часы судного дня и придумал.
История передается прямо в лицах:
— Давайте передадим Рузвельту письмо через Чарльза Линдберга, — предложил один из участников встречи с Эйнштейном. — Он, конечно, лётчик, а не физик, но национальная знаменитость номер один. Вряд ли президент его проигнорирует.
— Нет. Линдберг неплохой человек и знаменитость, но он против вмешательства США в европейские дела. К тому же симпатизирует Гитлеру. А я, Силард, Рабинович являемся евреями, — возразил Эйнштейн».
Правда, ссылок на первоисточник информации о том, был ли такой разговор, принимал ли активное участие Рабинович в написании письма или все это лишь «воспоминания родственников и друзей» — почему-то нет.
Впрочем, учитывая биографию Рабиновича, а он умудрился бежать из России от большевиков в Германию, а оттуда уже и в США от Гитлера, говорить о том, опасался ли он нацистского режима – не приходится.
Так или иначе, но «Манхэттенский проект» был запущен, и от ученых возглавил его небезызвестный миру Роберт Оппенгеймер. В разработке ядерного оружия принимали участие даже не сотни, а тысячи человек. Под проект был построен целый секретный город Лос-Аламос.
Когда начинаешь разбираться, кто и за что отвечал в «Манхэттенском проекте», возникает путаница. Которая касается и автора Часов судного дня», Евгения Рабиновича. В ряде источников указывается, что он стал работать «главным химиком и одновременно руководителем информационного отдела металлургической лаборатории, связанной с «Манхэттенским проектом». Речь здесь идет о Met Lab Чикагского университета — одном из ключевых научных подразделений по разработке ядерного заряда. Где-то вообще коротко и лаконично пишут: «Евгений Рабинович — Металлургическая лаборатория».
Но вот когда в других, более массовых источниках, идет перечисление наиболее видных участников и разработчиков ядерного оружия, то Рабиновича там не упоминают. Да и главой Met Lab в те годы был Артур Джеффри Демпстер. А потому не очень понятно, насколько была важна роль именно Евгения Рабиновича среди сотен и тысяч других специалистов, которые, в итоге, и создали ядерное оружие для США.
Что не вызывает сомнений, так это то, что история сделала очередной поворот, и к концу войны всем стало понятно, что у Германии никакого ядерного оружия нет и не предвидится.
Тем не менее, после успешных испытаний в США решили проверить эффективность ядерного оружия на практике. И «долбануть» в этой связи по Японии. Ряд ученых из «Манхэттенского проекта» были категорически против. Так, в июне 1945 года появляется еще одно знаковое публичное письмо под названием «Доклад Франка» — по имени физика Джеймса Франка, еще одного из отцов американской ядерной бомбы. В этом письме ученые просили не подвергать бомбардировке территории Японии, а рвануть бомбы в отдалении, чтобы просто продемонстрировать силу и разрушительность взрывов. В написании этого доклада принимал участие и Евгений Рабинович. Сам о своей роли он пишет следующее:
«В те дни в Чикаго стояла ужасная жара. Когда я шел по улицам, я был подавлен видением огненного неба и рушащихся небоскребов. Что же сделать, чтобы предупредить человечество об опасности? То ли под влиянием жары, то ли вследствие моего собственного возбуждения, я в эту ночь уснуть не мог. Задолго до рассвета я принялся писать наш доклад. Джемс Франк дал мне свою часть на полутора страницах. Мое изложение вопроса оказалось более детальным».
Итог, в целом, понятен. Власти и военные Штатов решили не ограничиваться «полумерами», а ударили ядерными бомбами по японским городам. И, как пишут биографы Рабиновича, он с таким варварством не смирился, а потому и создал в 1947 году университетский журнал «Бюллетень учёных-атомщиков», где стал не только учредителем, но и главным редактором. И придумал те самые «Часы судного дня», которые сразу же «выставил» на 23.53. За семь минут до полуночи.
Правда, уже в 1949 году эти часы стали показывать 23.57. Случилось это аккурат после испытания ядерной бомбы Советским Союзом. И здесь нужно снова несколько отвлечься, и сказать, что господин Рабинович, по понятным причинам, был яростным антисоветчиком. Еще в 1930-м году, приглашенный в Ленинград на конференцию физиков, он писал:
«Усиление террора действует на всех удручающе и вызывает на двенадцатый год революции настроение, знакомое нам по 18-му и 19-му году. Ценой этого террора и обнищания получается теперь проведение в жизнь во чтобы то ни стало и в бешеном темпе индустриализации страны: строятся десятки новых заводов, высших учебных заведений, особенно технических, исследовательских институтов т. д. … В успех этого строительства почти все верят, и многие даже из нашего круга им увлекаются. Это единственный путь для того, чтобы избегать ощущения полной бессмысленности жизни и отчаяния. Всё это вместе создаёт впечатление глубокого и трагического процесса, исход которого страшно себе представить».
Да, и в книге, которая, по сути, является сборником эссе — The atomic age: Scientists in national and world affairs; articles from the ‘Bulletin of the Atomic Scientists,’ 1945-1962 — вышедшей в 1963 году, есть публикация Рабиновича, где он прямо сопоставляет режимы Сталина, Гитлера и Муссолини.
Перевод стрелок «Часов судного дня» ближе к полуночи как-то удивительно совпадает с военной и политической активностью и СССР, и нынешней России. Преемники Рабиновича в редакции «Бюллетеня ученых-атомщиков» придерживаются примерно таких же взглядов на нашу страну, как и основатель этого издания.
А потому, стоит ли удивляться, что самое далекое от полуночи значение Часов было в 1991-м году? Стрелки отодвинули аж на 7 минут, на 23.43. Тогда между СССР и США был подписан договор о сокращении стратегического вооружения. Но в том же году, если кто забыл, СССР попросту прекратил свое существование.
Интересно, что в 2007-м году Часики скакнули к полуночи аж на 2 минуты. Так что слова о том, что «Мюнхенская речь» Путина произвела «эффект разорвавшейся бомбы» — не то, чтобы совсем уж аллегория.
И в этом контексте, стоит ли удивляться, что на сайте «Бюллетеня» о причинах очередного передвижения стрелок «Часов судного дня» говорится следующее:
«В этом году Совет по науке и безопасности «Бюллетеня ученых-атомщиков» переводит стрелки Часов Судного дня вперед, во многом (хотя и не исключительно) из-за возрастающей опасности войны на Украине».
Самое же любопытное во всей этой истории то, что, если у Евгения Рабиновича — как у участника «Манхэттенского проекта», биофизика и ядерщика — было непосредственное и профессиональное представление об ядерном оружии, то о его преемниках по редакции такого не скажешь.
Нынешняя «дорогая редакция» журнала к ядерной физике не имеет примерно никакого отношения. Президент и генеральный директор «Бюллетеня» Рэйчел Бронсон – магистр и доктор политических наук. Главный редактор Джон Мелкин — магистр государственного управления. Главный специалист по работе с аудиторией Джон Поуп — магистр в области международного общения. Среди ведущих авторов издания ситуация, все же несколько лучше, поскольку там есть люди, которые имеют отношение к атомной энергетике. Однако профессоров антропологии и социологии тоже предостаточно.
В целом, вся эта разудалая американская «экспертократия» со своими страшными Часами особого доверия не вызывает. В силу, скажем мягко, некоторой своей изначальной тенденциозности.
Да что уж говорить? Образ «Часов судного дня» – зловещий, внушительный, и, что называется, «продающий». Интересно, правда, что у этих «часовщиков» все меньше делений на циферблате. И если раньше они двигали стрелку на несколько минут, то теперь речь идет о десятках секунд. И что будет, когда этих секунд у них останется совсем мало, а «Апокалипсиса» так и не произойдет? Впрочем, секунды же тоже можно дробить, так что Часики будут тикать и, будем надеяться, что в этом случае «Ахиллес никогда не обгонит черепаху».
