Андрей Константинов: Винил — это история, а не фетиш!

Василий Виноградов: С кем только не сводила меня судьба на почве музыки и музыкантства. Профессора, гробовщики, инженеры, охранники, учителя и грузчики…

Но в любой местности всегда найдётся один или несколько персонажей, которых ещё при жизни принято называть культовыми. И речь не о идолопоклонничестве, как вы понимаете. Просто без их участия в определённый временной период в некоторых сферах жизни, окружающая их крупица истории однозначно была бы заметно другой.

Центральный герой сегодняшнего текста — Андрей Константинов. Музыкант, звукорежиссёр, полиглот, велопутешественник и тот, кто склеивал те самые жидкие семь вод в единый кисель под названием «Псковский рок 90-х». Этот разговор произошёл внезапно и основным заделом стали, как всегда, виниловые пластинки, в которых Андрей большой спец ещё издавна, но потом вектор правильным образом сместился в режим «обо всём понемногу».

Не смотря на то, что автору этой статьи приходилось неоднократно общаться с Андреем Константиновым, а так же с огромным интересом читать его живой журнал, однако захотелось конкретно и кратко расставить все точки над Ё. Конечно же, текст не всегда передаёт интонацию рассказчика, во многих местах — сумбур, но почему-то есть уверенность, что читатели «Сенсаций.Нет» легко поймут что к чему — где ирония, а где и полная серьёзность.

— Андрей, расскажи, пожалуйста, кратенько, свою биографию и, вообще, «как так получилось» и «что же к этому привело».

— Итак, родился в ровно за год до Карибского Кризиса (1961 г.), в не слишком крупном заполярном промышленном городе, в названии которого причудливо встретились как русские слова, так и слова языка саами — коренного народа тех мест.

Название «Мончегорск» можно перевести как «красотогорск». По моему так название это вполне обоснованное. Город построен в 30-е годы лучшими (и самыми прогрессивными!) ленинградскими архитекторами, которые, кто по своей воле, а кто за грехи перед пролетариатом, оказались тогда в тех суровых краях. И сумели искренне воплотить в архитектуре всё величие Империи. Проспект Жданова, полагаю, еще станет местом экскурсий. Правда, после того, как тов. Жданова «изобличили» во времена «перестройки», проспект переименовали в «Проспект Металлургов». Довольно глупо, поскольку улица Металлургов в городе уже была, правда — пришла в упадок по причинам экологическим…

В весьма нежном возрасте (четырнадцать лет) я оказался насильно перевезён родителями во Псков. Они, как и многие северяне, выработав льготную пенсию, переехали, как там у нас говорят в «среднюю полосу». Оказаться после индустриального модернисткого мончегорска в такой сельской местности, как Псков, для подростка была почти трагедия.

— А кем были родители?

 — Родители мои, как и большинство жителей Мончегорска, работали на комбинате «Североникель» — крупнейшем предприятии цветной металлургии в Европе. Ну и, как всякие порядочные советские люди, слушали на КВ (коротковолновый диапазон радио-приёмников) разного рода «голоса». У моего отца наиболее популярен был «Голос Америки», и это понятно, поскольку «Радио Свобода» тогда, как и сейчас, несла какой-то лютый бред, ориентированный исключительно на упоротых психопатов, а «Русская служба ВВС» была, пожалуй, слишком элитарна для человека с горно-металлургического комбината.

Вот там-то, на «Голосе Америки», и я услышал эту вашу «рок», простите, «музыку». Поскольку отец такими вещами не интересовался совсем, хотя немного умел играть на мандолине и хромке (гармошке-двухрядке). Вроде все то же самое — но нет, то приемник на это время переходил в мои руки. Это был монументальный аппарат — радиола «Комета» с совершенно шикарным «теплым ламповым звуком». Правда, на КВ транслировался звуковой диапазон от 50 гц до 4.5 кГц, но ведь всякий, кто играет на бас-гитаре, знает, что эти частоты — самые важные в музыке!

— И что там вещали на этих самых «голосах?»

— Вещали всякое, но слушать приходилось наугад. Тогда нельзя было в интернете посмотреть сетку вещания, потому все находилось исключительно опытным путем. Я отрыл для себя на «Голосе Америки» сначала «Концерт популярной музыки — 2», по пятницам, и долго гадал — ну, почему «2»? Потом оказалось, что по вторникам в то же самое время выходит «Концерт популярной музыки — 1», оба вел человек по имени Юрий Осмоловский, уж не знаю, откуда взялся, надо гуглить, но был он «лицом хитрой национальности», и программа его была с «двойным дном» — в течении 45 минут он успевал сделать 10-минутную вставку для интервью с каким-либо «диссидентом», что дико раздражало. Наверное, с тех пор я и не люблю «диссидентов».

Вторая программа шла почти два часа субботним вечером и называлась «Музыка для танцев». Вы не поверите, но тогда, в начале 70-х, танцевали даже под Chicago и Blood, Sweat & Tears! Ну, а всякие там Creedence и Beatles были настоящими резидентами программы! Впрочем, роком там в основном баловалась Маша Суханова, из эмигрантов «третьей волны», а потом ее стали заменять каким-то американцем по имени Билл Макгвайр, который гонял всякую, фигню, которую называл «музыка соул». Да на кой нам тогда была эта ваша «музыка соул»??? Но обычно слушалось всё, со вниманием и даже порою конспектировалось. Вот бы сейчас те тетрадки да в архивы «кровавой гэбни»! Но увы, все утрачено при переезде в Псков в 1975 году…

 — А любовь к рок-н-роллу так прямо и началась с «запада»? Не было никаких переходящих ступеней вроде «Бременских Музыкантов» или каких-нибудь, скажем, «Червоных Гитар»?

 — Да, Бременские как-то не вставляли изначально, а всякие там рок-н-ролльные поляки заинтересовали только в позднейшие времена. А так — героические попытки подобрать на гитаре, скажем, песни Uriah Heep. Вполне успешные по гитаре, но безнадежные по вокальным партиям. Хотя изучение английского было промотивировано именно этим — тогда не было интернета!

 — Не удивительно — это я про Uriah Heep. Они русскому уху всегда были близки мелодизмом…

 — Пойми, для нас рок-н-ролл был не музыкой — религией. Ну и, само собой, каждый в мечтах и в идеале мыслил себя если уж не пророком, то весьма продвинутым адептом. Требовалось для этого сущая фигня — сбацать чего-нибудь узнаваемое. Первый самостоятельно подобранный гитарный рифф был даже не «Смок Он Зе Вотер», а, как ни странно, «Down on the Corner» группы Криденс (Creedence Clearwater Revival). Потому что на радиостанции «Голос Америки» вообще «не знали» такой группы — Deep Purple.

— Кстати, с музыкальной прессой как обстояли дела?

— Самое яркое впечатление было от одного из номеров журнала «Англия» в 1976 году. Там была большая статья про Led Zeppelin. Купил его абсолютно свободно на Главпочтампе Мончегорска за 50 к. Привез его с собой с Севера и уже здесь, во Пскове, бездарно просрал. Дал, называется, почитать скобарям…

(Журнал «Англия» формата А8 издавался британским правительством и абсолютно легально распространялся в СССР, но ввиду небольшого тиража, достать его было проблематично. Однако вполне реально можно было подписаться. На страницах «Англии» публиковались статьи на политические темы, рассказывалось о культуре, науке и экономике. Иногда печатались художественные произведения английских писателей. Также журнал рассказывал о простых англичанах. Помимо этого публиковалось расписание передач «Русской службы Би-Би-Си»).

— Но наверняка же что-то было в наличии и на, как сейчас принято говорить, физических носителях?

— Конечно! Представители высшего слоя записывали на катушки с фирменных пластинок, люди попроще довольствовались «вторыми записями», но доступно было практически все. На знаменитой барахоловке в Любятово (Псков) можно было купить какую хошь пластинку рублей за 50, чуть подешевле — в центре города, возле памятника Ленину на одноимённой площади. Там же и производились сложные многоступенчатые обмены — ну настоящая биржа!

— Но это же, получается, неофициально. Да и по воспоминаниям многих известных людей из артистического бомонда, просто так без угрозы для карьеры, достать что-то было нереально. Недремлющее око КГБ…

— Кстати, мало того, что никто не гонял, так еще и в начале 80-х к нам подошла тетка из соседнего ДК и предложила собираться у них там, и даже предоставила помещение, а так же хороший проигрыватель. Так что сказки «за музыку сажали» пускай рассказывают завистники, которых просто не пускали в тогдашнее приличное общество…

— А, кстати, о виниле…. ты постоянно «сидел» на нём? Или заканчивал с ним, а потом опять начинал?

— Ничего не заканчивал, ничего не начинал. Никогда не сидел. Винил — история, а не фетиш!

— А именно к музыканствованию как пришёл?

— В детстве два года занимался в музыкальной школе по классу баяна. Вообще баян — инструмент с колоссальными исполнительскими возможностями, но, конечно, не «Хэммонд».. Потому был, в итоге, заброшен и сдан в утиль.

Мечтой каждого советского подростка была электрогитара. Какое-то дерьмо постоянно лежало в магазинах «Культтовары» — всякие там «Тоники» и «Уники», про «Урал» вообще молчу, но даже они стоили как-то запредельно — под две сотни советских рублей. Естественно, милостей от природы (то есть родителей) на такую чушь ждать было бессмысленно, потому некоторые мальчишки предпринимали героические попытки «сделать электрогитары» самостоятельно. Ходят легенды, что некоторым это удавалось. Лично я в это никогда не верил. Люди моего круга поступали проще — покупали «банку» за 15 руб. какой-то там «фабрики щипковых инструментов», к ней — звукосниматель за пять рублей, что ли, ну и вставляли его «в дырку». Звук был — лютый звездец, но я вот сейчас думаю, что Джек Уайт, который White Srtipes, нам бы дико позавидовал! А уж когда все это втыкалось в микрофонный вход магнитофона..! Нынче никому и не объяснишь, как это так балдеть от своего звука!

— Псков, куда ты переехал из Мончегорска, сильно отличался в плане музыкальной жизни?

— Дело в том, что в 1975 году, когда я уехал из Мончегорска, я никак не мог оценить градус рок-н-ролльной жизни в аспекте живой музыки — да, на всех городских праздниках на Площади Ленина выступали, как тогда говорили, ВИА, и непременно играли «Venus» (та самая «шызгара” от Shoking Blue) и, например, «Have You Ever Seen The Rain» (Creedence), но это было нечто само собой разумеющееся. На школьных танцах (тогда не было слова «дискотека») ставили, например, «Dance Little Sister» от Роллингов, а наша учительница физики как-то притащила в класс катушку и на переменах ставила на школьном магнитофоне не только «Balroom Blitz», но и весь альбом Sweet «Fanny Adams». Никого не хватали и не расстреливали. А это — 1974 год!

А вот в Пскове что-то никто из учителей нам не ставил на переменах рок—н-ролл…. Может — потому что это уже были старшие классы?..

Хотя вот супруга моя рассказывала, что в Острове (Псковская обл.) их учитель даже переписывал ребятам что-то там с магнитофона на магнитофон, это — в 80-е годы.

— Концертная жизнь во Пскове наверняка кипела?

— Ну какие, блин, концерты с 1978 по 1983???? Приезжали в Псков какие-то гнусные попсеры… Из хороших воспоминаний помню только группу «Арсенал», четыре концерта за четыре дня. Покупаешь билет «на галерку», а садишься в первый ряд. Меня там даже клавишник, помнится, начал приветствовать на третий день.

— Но помимо того, что ты стал музыкантом, ты неоднократно ещё сиживал на месте звукорежиссёра, как на концертах, так и на студии.

— Первый раз сел за микшерный пульт тогда, когда он, собственно, появился (1991 г.). Так уж получилось, что с радио-электроникой я дружил, паяльником пользоваться тоже умел. Но в целом, роль, конечно, неблагодарная. Однако тогда, в 90-х, когда плотно этим занимался, то обзавестись какой-то «фирмОй» в нашей глубинке было нереально ввиду неподъёмных цен. И если хотел что-то иметь, то приходилось это делать самому. А тут волей-неволей придётся научиться разбираться и в схемотехнике, и в акустике, и в звукозаписи, и в аппаратуре для всего этого.

— Но ладно о музыке. Насколько я знаю, ты от неё практически окончательно отошёл в середине 2000-х. А как ты стал велопутешественником?

— Тяга к путешествиям «пошла» после того, как дико надоело заниматься всем этим вашим, простите, роком. Жанр все больше и больше терял былую, пардон, сакральность и становился фактом поп-культуры. И это нормально! Ежели раньше группа собиралась, чтобы играть музыку, то теперь актуальным стало — «в каком стиле». Это не плохо и не хорошо, просто — не слишком интересно. У меня дома тыщща альбомов на виниле, и нафиг мне слушать очередной клон очередного дутого гения?

Далее, конечно, должно быть много-много текста о путешествиях Андрея Константинова. Псковская и Ленинградская области, Белоруссия… Но, безусловно, жемчужинами рассказов (и, соответственно, путешествий) являются истории про поездки на историческую родину — в Мончегорск и окрестности. Но лучше и подробнее Андрея это никто не расскажет. А вот несколько фотографий с комментариями автора — это, пожалуйста!

В качестве финального умозаключения, хочется вернуться к началу сегодняшней статьи, к вопросу культовости. Ни для кого не секрет, что зачастую культовость того или иного персонажа/произведения искусства/события приходит спустя какое-то время. Не менее часто эта самая культовость идёт абсолютно вразрез с привычной картиной мира, которую «со знанием дела» безапелляционно утверждают «с голубых экранов». Так и хочется сказать, что «Бог — не Тимошка, видит немножко», в том смысле, что люди, которым действительно интересна жизнь и окружающая история так или иначе уткнутся в расширении своего кругозора в героев, подобных Андрею Константинову. А в качестве «саундтрека для титров» хочется поставить бессмертный хит «Summertime» Джорджа Гершвина в исполнении Railroad Track Club`s Band — группы, где Андрей играл в 1991-1993 г.