Собор Украинской Православной Церкви (Московского Патриархата), который прошел 27 мая этого года постановил, что теперь УПЦ становится «полностью независимой» от Русской Церкви и Московского Патриархата соответственно. О том, что стоит за этим решением, и что оно означает для будущего Украинской и Русской Церквей разбирался корреспондент «Сенсаций.Нет», историк Александр Чаусов.
Украинская Церковь решила стать «полностью независимой» от РПЦ, чему и был посвящен недавно прошедший Собор УПЦ, и о чем гласит резолюция этого Собора. Стоит напомнить, что ранее УПЦ по отношению к РПЦ была «самоуправляемой», что являло собой отдельный статус, введенный в уставные документы Русской Церкви еще в 90-е годы прошлого века. Статус этот наделял УПЦ МП максимальной свободой и самодостаточностью. Даже большей, чем у иных «автономных церквей» в составе Русской Православной Церкви.
Теперь же иерархи Украинской Церкви решили в одностороннем порядке от этого отказаться и сделаться «полностью независимыми». Однако, с рядом бюрократических тонкостей, которые на первый взгляд, неочевидны для широкой и нецерковной публики.
Первое и самое главное – нигде в постановлении Собора УПЦ не значится слово «автокефалия», которым, собственно, и обозначается независимая, или Поместная Церковь.
В пунктах соборной резолюции по этому поводу говорится следующее:
«Собор принял соответствующие дополнения и изменения в Устав об управлении Украинской Православной Церкви, свидетельствующие о полной самостоятельности и независимости Украинской Православной Церкви».
Но самое интересное, это пункт про «мироварение». Дело в том, что в Русской Церкви традиционно система подчинения тех или иных автономных или самоуправляемых Церквей выражается именно через то, кому Московский Патриархат поставляет сваренное им непосредственно Святое Миро.
Более того, такой порядок подтвержден, если можно так выразиться, и на «международном церковном уровне», в рамках «Решений V Всеправославного предсоборного совещания в Шамбези, 10-17 октября 2015 года», где, в числе прочего говорится следующее:
«Автономная Церковь получает Святое Миро от Автокефальной Церкви».
Под эту категорию подпадает в данном случае и самоуправляемая Церковь. Такая, как Украинская.
Так вот, в УПЦ, фактически, ничего с этим вопросом не решили:
«Собор имел размышления о возобновлении мироварения в Украинской Православной Церкви».
Ну, то есть, обсудили, поговорили, но ничего не решили, посчитав за лучшее, отложить этот вопрос до будущих времён. Но где еще брать миро Киеву, если не в Москве – это вопрос, который пока не находит сколько-нибудь внятного ответа.
Ну и второй немаловажный фактор, который уже несколько выходит за рамки соборного постановления, это слова председателя Синодального информационно-просветительского отдела УПЦ митрополита Климента (Вечери), который подчеркнул:
«Духовное единство мы продолжаем поддерживать не только с РПЦ, но и другими православными церквями».
Тут надо понимать еще одну очень тонкую коллизию. Если бы в решениях украинского Собора было слово «автокефалия», то ни о каком «духовном единстве» с РПЦ речи бы не шло, поскольку со стороны Киева такое «самостийное» объявление себя Поместной Церковью было бы прямым нарушением и канонов, и церковной традиции. Статус автокефальной Церкви УПЦ могла бы предоставить по взаимному соглашению только Русская Православная Церковь.
Но слова «автокефалия», стоит повториться, в Соборной резолюции – нет. Как нет и четкого решения по вопросу мироварения, который в данном случае стал бы также ключевым маркером того, какой статус хотят для себя иерархии УПЦ. И вот здесь в игру вступает большая политика и та самая, хитрая церковная дипломатия.
Потому, что ряд пунктов соборного постановления Украинской Церкви не просто указывает, а прямо кричит про эту самую «политику».
Собственно, сама резолюция УПЦ начинается с фразы:
«Собор Украинской Православной Церкви (далее – Собор), состоявшийся 27 мая 2022 года в городе Киеве, рассмотрел вопросы церковной жизни, возникшие в результате военной агрессии Российской Федерации против Украины».
Ну, то есть, это однозначное расписывание в политической лояльности нынешней киевской власти.
Далее, есть и еще один «политический» пункт:
«Выражаем несогласие с позицией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла по поводу войны в Украине».
И здесь, неплохо бы вспомнить эту самую «позицию Патриарха Московского», с которой так «не согласны» украинские иерархи. А звучит она следующим образом:
«Сегодня наши братья на Донбассе, православные люди, несомненно, страдают, и мы не можем не быть с ними — в первую очередь в молитве. Нужно молиться, чтобы Господь помог им сохранить веру православную, не поддаться искушениям и соблазнам. Одновременно мы должны молиться о том, чтобы как можно быстрее наступил мир, чтобы перестала литься кровь наших братьев и сестер, чтобы Господь приклонил милость Свою к многострадальной Донбасской земле, восемь лет несущей на себе эту скорбную печать, порождаемую человеческим грехом и ненавистью».
И понятно, что официальный политический, а не церковный Киев будет «корёжить» от молитв за «братьев на Донбассе» покруче, чем приснопамятного черта от все того же ладана. То есть, и этот пункт в Соборной резолюции являет собой именно отсылку на политические реалии. А также, на прямое и очень сильное давление политического режима на Украинскую Церковь.
Отсюда, кстати, максимально сдержанная реакция Русской Церкви на решения УПЦ. Так, председатель синодального отдела по взаимоотношениям церкви с обществом и СМИ Московского патриархата Владимир Легойда на вопрос о том, что в РПЦ думают по этому поводу, ответил:
«Мы молимся о сохранении единства Русской православной церкви. Молимся о скорейшем наступлении мира и о прекращении кровопролития. В ситуации, когда внешние силы пытаются разрушить единство Русской православной церкви, было бы с нашей стороны в высшей степени безответственно входить в детальное комментирование решений, принимаемых в самоуправляемой Украинской Православной Церкви».
Более категоричные слова со стороны Московской Патриархии, думается, еще последуют. Но пока, чтобы понять эту мягкость именно к Украинской Церкви, стоит обратиться к истории. Поскольку такое двойственное положение, тем не менее, канонической иерархии на Украине уже было. Например, в годы Великой Отечественной Войны.
Стоит напомнить, что под немецкой оккупацией там возродилась такая структура, как «украинская автокефальная церковь». Это были «священники» и «епископы», а, по факту, раскольники, которые, фактически, полностью прогнулись под бандеровцев и Вермахт.
Но помимо этого были на Украине в те годы и церковные «автономисты». В 1941 году иерархи этой, «автономной» Церкви также самостоятельно, без решения Москвы, приняли решение о «независимости», признавая, впрочем, «духовную связь» и каноническую преемственность от Русской Церкви. Жилось, им, в общем-то, совсем несладко. Но тем не менее, после освобождения Украины от фашистской оккупации, «автономистов» приняли в Русскую Церковь, что называется, «в сущем сане» и без всяких проблем с номинальным покаянием иерархов, поскольку все всё прекрасно понимали.
И вот здесь, если говорить уже о политике, то стоит в очередной раз задаться вопросом: какова же истинная природа нынешней украинской власти, если единственная каноническая на сегодняшний день на Украине Церковь, вынужденная вести себя ровно так же, как в годы оккупации Украины фашистами? Впрочем, думается, ответ на этот вопрос, безотносительно даже церковной политики, каждый имеющий разум, вынес для себя сам.
Ну, и что касается будущего УПЦ после этого самого Собора. В целом, если говорить максимально прямо, то украинская церковная иерархия данными решениями поставила себя и свой статус в прямую зависимость от силы и славы русского оружия, а также, от степени тотальности выполнения целей российской специальной операции.
Потому, что по аналогии с Великой Отечественной войной, как только Россия проведет на Украине денацификацию, демилитаризацию и прочее оздоровление политических элит, тогда и УПЦ через покаяние и «в сущем сане» вполне себе вернется в лоно Матери-Церкви, то есть, РПЦ. А там уже, в спокойной обстановке вполне можно будет поговорить про автокефалию для Украинской Церкви. На полностью канонической основе. Если таковое желание у тамошнего священноначалия останется.
